Северный район горожане называют не иначе как Фанера-мама. Детей пугают рассказами о насилии, а жилье здесь покупать отказываются, несмотря на низкие цены. Вечером в прошлую пятницу «Речь» отправилась в рейд по нехорошим квартирам.
Криминогенный район
На стене в кабинете старшего участкового уполномоченного УМВД Череповца Олега Никитинского — карта Северного района. Он водит по карте рукой, рассказывая о своем участке, на котором расположены 12 жилых многоквартирных домов, молочный комбинат, два детских сада и школа № 13.
— На участке проживают около 4 800 человек, с каждым лично не знаком, но своих подопечных, состоящих на учете, знаю хорошо, — говорит Олег Никитинский. — Около десяти человек состоят на учете как семейные скандалисты, от 10 до 15 — как условно осужденные. Три-четыре квартиры поставлены на учет как притоны.
Никитинский работает участковым с 2011 года; до октября 2015-го на пяти административных участках Северного района работали только три участковых:
— Район сложный, криминогенный. Очень много поступает заявлений и жалоб — раньше мы только успевали их рассматривать. С октября нагрузка стала меньше, можно заняться профилактикой.
Еще головная боль участковых — трудные подростки. Те, которые не занимаются делом, а гуляют на улице и в итоге попадают в плохую компанию. Сумевших выпутаться и взяться за ум единицы. По словам Никитинского, проблема еще и в том, что раньше родители могли наказать ребенка ремнем, сейчас бить нельзя — сразу возбуждаются уголовные дела. Уголовная ответственность наступает с 14 лет, а до этого трудные подростки творят что хотят: чувствуют свою безнаказанность.
Проверять целый год
Первым делом заходим к семейно-бытовым скандалистам. Сергей, в отношении которого возбуждено уголовное дело за побои и угрозы убийством, встречает участкового с явным недовольством. Дескать, чего проверять, если дело еще даже в суд не направлено?
Никитинский объясняет, что проверять мужчину будут год, потому что он поставлен на учет.
— Понял-понял, — отвечает Сергей, почесывая голый живот.
— Если осудят, уже другой разговор будет.
— Понял-понял.
Петр, проживающий несколькими этажами ниже, только вернулся из магазина и решил ополоснуться. Двери открыла его жена.
— Не пьет? — спрашивает Никитинский.
— С того раза не пьет: денег-то нет.
— А если бы были, пил бы?
— Так нет. Сам понимает, что все.
Петр наконец выходит из ванной. Говорит, что пока работает в такси, но собирается устраиваться водителем автобуса — как только сдаст экзамен.
— Только вы учтите, что у нас дача и скоро сезон начнется. Можете не застать, — на прощание предупреждает женщина.
В гости пришли
Квартира на восьмом этаже в доме на Остинской состоит на учете как притон: соседи жалуются на громкую музыку, драки, пьянки.
У лифта встречаем мужчину. Он натянул шапку по самые брови, сутулится. Завидев нас, прячет подбородок в вырез кутки, отворачивается. Но Никитинский его узнает.
— Горбачев! Куда?
— В гости. К Сашке, — нехотя отвечает подвыпивший мужчина и начинает оправдываться: — У меня ничего нету, ни выпивки — ничего.
— Иди, поможешь нам двери открыть, — говорит участковый.
Уловка срабатывает: услышав знакомый голос собутыльника, хозяин открывает входную дверь. Дверь, надо сказать, с секретом: запор устроен как автосигнализация, закрывается с помощью кнопки, не ключами.
В квартире беззвучно работают телевизор и компьютер. На полу и креслах — скомканная одежда, посреди комнаты стоит полуразобранный пылесос, шнур которого тянется к розетке. Хозяева будто пытались навести порядок, но бросили дело на полпути: палас весь в крошках.
На расправленном диване, без постельного белья, лежат трое — женщина и двое мужчин. Еще один полулежит на кресле-кровати. Пятый член компании — хозяин квартиры — сидит на краешке дивана. С первого взгляда сложно определить, сколько им лет.
Олег Никитинский записывает данные собравшихся: фамилия, имя, адрес проживания.
26-летний Евгений, работающий водителем и живущий за Шексной, сообщает, что приехал «утром из „Жары“ поспать».
— На учете состоишь?
— Нет.
— Еще раз здесь появишься — будешь.
Его ровесник Константин также живет в Зашекснинском районе, пока не работает, но «почти» устраивается на завод.
— Вы ему кто — друзья? — уточняет Никитинский.
— Мы вообще редко здесь бываем, — отвечает Евгений, обуваясь, затем идет на кухню и возвращается с полными пакетами: — Хоть еду заберу.
— Запомните, что квартира поставлена на учет как притон, — вдогонку им говорит Никитинский.
— Да какой притон, епт! — возмущается хозяин, до этого безучастно наблюдающий за происходящим.
Следующим уходит 32-летний Игорь. Он также приехал «в гости» — из Индустриального района.
Никитинский обращается к лежащей женщине:
— Юля, а ты чего все кричишь, соседям спать мешаешь?
— Я спать мешаю? — флегматично переспрашивает Юля, не поднимая головы.
— Она тут ни при чем, — заступается Саша. — Друзья ко мне приехали, так че.
— Я оставлю тебя здесь с одним условием: если пить не будешь, — Никитинский идет на кухню и берет бутылку водки.
Кухонный стол заставлен грязной посудой, недопитой кока-колой и швепсом. На подоконнике — пустая бутылка «Скандинавии».
Саша идет за участковым и нудит:
— Не надо выливать...
— Да Саша, пусть все выливает! — подает голос Юля. — Вылейте!
— Не выливай, мне плохо завтра будет! Ну хоть на опохмел оставь, — просит Саша.
— Длительный опохмел ведет к чему?..
— К длительному запою, — подхватывает Саша. — Знаю.
Выходим на лестничную площадку. Притаившийся Горбачев пытается спрятаться, но снова не успевает.
— Чего опять пришел? — спрашивает участковый.
— Забрать свои вещи. Два носка.
— Саша, вынеси ему два носка.
— Пусть сам ищет! — слышится из квартиры.
Никитинский провожает неудавшегося гостя в лифт со словами: «Из окна выбросит, нечего сюда ходить».
День сурка для соседей
Соседка, проживающая этажом ниже, рассказывает, что, скорее всего, участкового в притоне ждали: затихли к трем часам дня.
— Пьют в квартире уже четыре года. Музыка гремит круглые сутки, люди боятся связываться. А я каждую ночь полицию вызывала — он и подзатих на некоторое время. Потом опять пить начал. На работу хожу полусонная, ребенку учить уроки нет возможности.
Каждый день, по словам женщины, напоминает день сурка: она живет их жизнью, подчиняется их ритму. После того как алкоголики проснутся, в квартире стоит страшный хохот, потом по нарастающей — шум, крики; заканчивается все дракой.
— Сегодня нас разбудили в пять утра, — продолжает соседка. — Такое ощущение было, что потолок падал; девушка вопила, дрались они. Потом затихли. На прошлой неделе тоже ночью деваха кричала: «Помогите! Не надо!..» Вызвала полицию, а она сказала, что никто ее не трогал. Последние три недели такое происходит каждый день. Надо что-то делать, одной мне не справиться.
— Ходили бы к нему одни и те же, было бы проще, — говорит участковый. — Но ходят разные, причем не фанеровские. Он же авто-электрик, знакомых много. Парень с руками, только головы нет.
— Ну да, электрик он хороший, — с горечью соглашается женщина. — Когда свет у него обрубили, он к лампочке в коридоре напрямую подключился.
В притонах чисто и тихо
Пока идем до следующего дома, Олег Никитинский рассказывает, что по притонам обычно ходят вдвоем: мало ли, как поведет себя человек, особенно это касается квартир на чужом участке.
Но в другом притоне, куда мы пришли, необычно тихо. Двери открывает мужчина, как оказалось, зашедший в гости.
— Скрудж, а ты что здесь делаешь? — спрашивает участковый. — Иди отсюда.
— П-просто зашел, — оправдывается мужчина. Он волнуется и от этого начинает заикаться еще больше: -С п-похмелья же. Е-мое.
По телевизору показывают «Поле чудес». На диване спит мужчина, на табуретке рядом с креслом стоят графинчик водки, тарелка с оладьями и консервная банка вместо пепельницы.
— Ты когда работать будешь? — спрашивает Никитинский хозяина.
— Вот с отцом утрясется, — отвечает тот. — У меня же отец в больнице, перенес инсульт. Собираюсь в деревню, нужно матери помогать.
В следующем притоне тоже тихо и чисто, даже полы помыты. Вместе с мужчиной здесь проживает условно осужденная Мария. По словам Андрея, хозяина квартиры, она спит, поэтому и не выходит из комнаты.
— Маша, на отметку ходила? — спрашивает участковый.
— В понедельник пойду, — слышится из комнаты. — Там Шуры не было. Другая была, Люба, рыжая.
— У нее цистит, — заступается Андрей.
— Смотри, напишу ходатайство на отмену условного, — грозит Никитинский.
На влюбленную парочку жалуются соседи. Говорят, что музыка гремит каждый вечер, а в выходные дерутся.
— Около года назад вызывал наряд. Сказали, что не поедут, что им некогда, — рассказывает сосед.
Никитинский посоветовал в подобных случаях обращаться с заявлением в управление МВД Череповца:
— На моей памяти такого не было — всегда приезжали.
Марина Белая